Молотов. Наше дело правое [Книга 1] - Вячеслав Алексеевич Никонов

строений в пользу беднейших слоев, установление пониженной квартплаты, муниципализацию предприятий общего пользования (трамвай, телефон, водопровод, освещение), подчинение думам вопросов продовольственного снабжения, введение всеобщего бесплатного образования и медицинского обслуживания. Молотов выступал на заводах, специально организованных уличных митингах. Большевики уступили безусловному лидеру — левому блоку эсеров и меньшевиков (55 процентов), кадетам (25 процентов), но и их собственные 20 процентов были совсем не маленьким показателем.

Одержали верх большевики только в одном из районов города- Выборгском. 8 июня «президиум думы Выборгского района был избран из большевиков во главе с В. М. Молотовым»[143]. Большевики взяли под свой контроль финансовую, избирательную, продовольственную комиссии Думы, а Надежда Крупская возглавила комиссию по народному образованию. Пост спикера Выборгской районной думы стал первой должностью, которую Молотов занял в системе официальных органов государственной власти страны.

В те дни впервые начинает складываться связка Сталин — Молотов. Поводом стал пресловутый квартирный вопрос. Сталин искал жилье, а Молотов и Залуцкий как раз шиковали в трехкомнатной холостяцкой квартире на улице Широкой (д. 10, кв. 4). Сначала они приютили Смилгу с женой, потом и Сталина. Холостяцкое житье располагало к тесному общению. Чуеву Молотов поведал, что Сталин даже увел у него тогда девушку Марусю. Все могло быть, какие их были годы. Хотя известно, что Сталин тогда активно ухаживал за молоденькой Надеждой Аллилуевой. Отношения Молотова и Сталина вышли за рамки чисто партийно-деловых. Именно в это время Коба (как дед его с тех пор называл) предложил забыть прежние разногласия.

Молотов говорил, что никогда не состоял ни в одной внутрипартийной оппозиции, а число его конфликтов с Лениным можно пересчитать по пальцам одной руки. Один такой конфликт случился как раз во время муниципальных выборов. ПК решил создать собственный печатный орган. Ленин, увидевший в этом угрозу внутрипартийного сепаратизма, тут же потребовал созыва экстренного заседания Петербургского комитета, которое и состоялось 30 мая. Молотов председательствовал. Ленин обвинил ПК в местничестве, предложил создать «комиссию прессы», которая занималась бы в целом вопросами большевистской печати. Молотов возражал: «При таком взбудораженном состоянии масс целые десятки газет будут иметь свое распространение»[144]. Ленина прокатили шестнадцатью голосами против двенадцати при двух воздержавшихся. Перетягивание каната шло около месяца, и только в июле этот конфликт разрешился сам по себе — тогда власти закрыли большевистские издания.

По иронии судьбы, «комиссию прессы», которая трансформировалась в Бюро печати при ЦК РСДРП (б), Ленин поручил возглавить именно Молотову. 10 июня Молотов за своей подписью разослал в местные большевистские организации и редакции партийных газет письмо с информацией о создании Бюро и его функциях. Планы были амбициозные: «Обслуживать литературным материалом как уже существующие партийные газеты и журналы, так и партийные организации, не имеющие еще своих печатных органов; рассылать по возможности не реже трех раз в неделю свои бюллетени со статьями по вопросам партийной жизни, рабочего движения, политической и экономической жизни; отзывы о выходящей партийной и прочей литературе; для полноты и точности своего литературного материала иметь постоянных корреспондентов во всех крупнейших учреждениях в Петрограде и в наиболее крупных провинциальных городах, а также своих заграничных корреспондентов; создать архив всей партийной литературы и всех партийных изданий»[145]. Нельзя сказать, что Молотов успел сделать многое из намеченного — Бюро печати просуществовало не больше месяца. Но кое-что удалось. К середине года большевики издавали более сорока газет и журналов с общим недельным тиражом более 1,4 миллиона экземпляров.

4 июня на открытии I Всероссийского съезда Совета рабочих и солдатских депутатов, где у большевиков было лишь около 10 процентов мандатов, на реплику основного докладчика Церетели о том, что в России нет ни одной партии, которая хотела бы взять власть в свои руки, Ленин ответил, что такая партия есть: «Наша партия от этого не отказывается: каждую минуту она готова взять власть целиком»[146]. В зале раздался смех, но Ленин не шутил. Объявив фактически войну Совету, партия принялась готовить Всероссийскую конференцию своих военных организаций фронта и тыла. Молотов был избран ее делегатом. Со стороны солдатских делегатов звучали требования превратить конференцию в штаб вооруженного восстания[147]. На демонстрацию 18 июня делегаты вышли во главе полковых и заводских колонн, которые пронесли перед изумленными руководителями Временного правительства и самого Совета, стоявшими на трибуне на Марсовом поле, море красных флагов и лозунгов типа: «Долой 10 министров-капиталистов!», «Долой войну!» и т. п.

Большевики ждали повода для решительныхдействий. И он появился с началом операций российских войск на фронте в середине июня. Главный удар наносился на юго-западном участке — в направлении Львова. Как и рассчитывало правительство, первые успехи вызвали патриотический подъем. Но к концу месяца победные реляции перестали поступать, армия терпела поражение за поражением. Грянул очередной правительственный кризис: в знак протеста против уступок по украинскому вопросу 2 июля в отставку подали четверо министров-кадетов.

Большевистские лидеры, включая Молотова, никогда официально не признавали, что готовили на 3–4 июля захват власти, представляя происшедшее как стихийную демонстрацию, которую они якобы старались направить в мирное русло. В советской историографии появится много историй, как большевистские агитаторы активно призывали военных не выходить на улицы. На этот счет Невский оставил красноречивое свидетельство: «Я уговаривал их, но уговаривал так, чтобы только дурак мог сделать вывод из моей речи о том, что выступать не следует»[148]. Молотов наблюдал, как вечером 3 июля к дворцу Кшесинской со знаменами и оркестром в полном боевом порядке явился 1-й пулеметный полк. «Молотов вместе с другими членами Исполнительной комиссии Петербургского комитета дежурил во дворце Кшесинской несколько дней почти безвыходно»[149], - свидетельствует Батрак. Вечером 3-го после недолгих «отговариваний» девять полков двинулись в сторону Таврического дворца. На сторону большевиков перешел гарнизон Петропавловской крепости, были заняты типографии ряда газет, взяты под контроль Финляндский и Николаевский вокзалы. Масса вооруженных людей прорвалась в Таврический дворец, где с кулаками стала требовать от руководителей Совета, чтобы те брали власть.

Но большевики не взяли власть. По словам Зиновьева, находившегося рядом с Лениным весь тот день, тот постоянно размышлял вслух, пора или не пора «пробовать», и в конце концов решил, что не пора[150]. Плохо подготовленное и резко прекратившееся выступление вполне могло иметь следствием полное исчезновение РСДРП (б) с политической сцены. Были вызваны верные правительству воинские части, которые восстановили порядок с помощью артиллерии. Были заняты редакции и типографии «Правды» и «Солдатской правды», «Труда», особняк Кшесинской. Временное правительство постановило всех участников беспорядков «арестовать и привлечь к судебной ответственности как